Эмоциональное образование

Мы привыкли к мысли, что нам необходимо образование в определенных навыках: математике, латыни, географии, физике, бухгалтерском учете. Однако представление о том, что нам необходимо образование в области нашего эмоционального функционирования, кажется странным. Конечно, мы знаем о наших эмоциях, наших способностях любить и ненавидеть, чувствовать беспокойство и спокойствие, они способствуют выбору направления в нашей жизни. Конечно, мы все это знаем. Мы абсолютно уверенны, что  нам не нужно образование, чтобы стремиться к полноценной эмоциональной жизни.

Но позвольте мне задать вам вопрос, чтобы понять, насколько глубоко мы об этом задумываемся. Кто в этой комнате счастлив в браке, но не испытывает  состояния  влюбленности (безоговорочная идеализация)? Кто-нибудь счастлив в браке без того чтоб иногда терпеть своего партнера?
Хорошо, но мы чувствуем, что существует широкое общепринятое убеждение, что вы хотели бы быть женатым и в состоянии влюбленности. Хорошо, интересно. Кто здесь счастлив иметь работу, где вы зарабатываете деньги, но не удовлетворены самой работой? Может быть несколько человек, но, говоря в общем, вот почему вам нужно эмоциональное образование: потому что у вас очень высокие ожидания. Очень трудно быть женатым и влюбленным. Очень трудно совмещать заработок и досуг. Но это типичные ожидания, которые у нас есть от нашей жизни.

И все же мы продолжаем цепляться за древнюю модель, что каким-то образом умение владеть тем, как прожить успешную эмоциональную жизнь, — это то, что мы должны подхватить интуитивно. Десять лет назад я с коллегами основал организацию под названием «Школа жизни». Я здесь, чтобы представить новую книгу, которая называется просто « Школа жизни: эмоциональное образование» . Это десятилетняя работа над тем, как мы можем стать эмоциональными взрослыми. Знаете, как стать взрослым? Вы просто едите хлопья и еду и ждете, пока пройдет время. Но стать эмоциональным взрослым — это совсем другое.

Большинству из нас скорее стукнет 300 лет, прежде чем мы действительно поймем, как это делается, но стремиться стоит. Мы работаем в мире, где религия больше не направляет нас, как когда-то. Именно в контексте освобождающегося от церковного влияния мира мы с коллегами создали Школу жизни.

***

Когда в середине 19 века в Англии и других частях Западной Европы религия впервые пришла в упадок, люди спрашивали, где они получат эмоциональное и духовное руководство, которое когда-то давала церковь. Было обоснованное ощущение, что будут проблемы, потому что мы все смертны, нам нужно утешение, мы изолированы, одиноки и сбиты с толку. Церкви, к лучшему или к худшему, раздавали руководство в этих областях. Откуда это могло взяться, если бы кто-то понял, что вся библейская история была, с научной точки зрения, чепухой?

На первый план вышел один ответ: что культура заменит Писание. Вот почему в 19 веке произошел необычайный бум в развитии гуманитарных наук. Были построены гигантские библиотеки, построены театры, и впервые были открыты университетские курсы по искусству. Был сделан огромный толчок к идее того что то, что мы раньше могли получить от религии, теперь мы сможем получить из пьес Шекспира, романов Джейн Остин и картин Рембрандта или Караваджо — что подобные вещи смогут дать нам то, что предыдущие эпохи нашли в религии.

Это прекрасная идея, и отчасти поэтому мы здесь сегодня. Это, в некотором смысле, часть того, что мы делаем, собираясь. Но без всякого оскорбления хозяев этого фестиваля и огромного, настоящего успеха этого фестиваля, говоря в общем, культура не заменила Писание. Вы знаете это, потому что, если вы появитесь в галерее Tate Modern, встанете на колени и скажете: «Я потерян, я не знаю, как жить, я запутался, спасите меня», вас очень быстро выпроводят охранники. Это просто не то, что вы можете сделать. Или, если вы появитесь в Оксфордском университете, доме самых больших вопросов, и вы читаете философию, и вы говорите: «Я не знаю, где мне искать руководство для самых больших вопросов. Как я могу быть хорошим? Как я могу быть уверен, что моя жизнь идет правильно?», они посмотрят на вас очень странно.

Можно сказать, что хранители культуры в нашем обществе несколько отстранены. Кажется, будто они думают, что большинство людей не задаются глубокими вопросами о смысле жизни и своем предназначении, не мучаются сомнениями по ночам. Они исходят из предположения, что люди уже знают, как правильно жить, в то время как Школа жизни утверждает обратное - нам нужно руководство в этом вопросе.

***

Конечно, есть индустрия, посвященная руководству в этой области. Она называется индустрией самопомощи. Будучи утонченными, умными и культурными людьми, вы все должны были держаться подальше от всего, что напоминает термин «самопомощь». Это действительно ужасный термин. Он часто ассоциируется, простите меня, если в комнате есть калифорнийцы, с неким наивным утопизмом Западного побережья, который скрывает кричащую реальность. Обещания преувеличены. Есть ощущение, знаете ли, «Вы можете изменить свою любовную жизнь за пять минут», «Идеальная сексуальная жизнь», «Заработал миллион долларов за...» и так далее. Другими словами, преувеличенные, наивные, сентиментальные обещания, призванные скрыть гораздо более суровую реальность.

Отправной точкой Школы жизни является то, что на самом деле попытка сказать людям, что жизнь — это идеальный бизнес, который можно сделать идеальным, — это один из самых быстрых способов ввергнуть их в депрессию. Лучший способ подбодрить кого-либо — сказать им, что жизнь трудна для всех. Мы страдаем, все мы, в одиночку, думая, что мы в огромной степени уникальны в своих страданиях. Это не так. На самом деле недостатки — то, что связывает нас вместе. Поэтому возможность сказать, что мы — сломанный вид, — это первый шаг к утешению и акту дружбы.

Все религии знали этот ход. Вспомните буддизм. Первый принцип буддизма — «Жизнь есть страдание». Ну, спасибо большое. Отсюда и пошло. Парадоксально, но осознание трагичности существования, вопреки опасениям, что это приведет к отчаянию, на самом деле порождает сострадание к себе. Сострадание к себе, осознание того, что мы сломленные существа, как я уже сказал, — это своего рода начало дружбы. Это также делает вас более приятным человеком.

Представьте себе двух людей на свидании за ужином. Они только что познакомились; они не очень хорошо друг друга знают. Один из них начинает говорить: «Ну, я довольно идеален», а другой продолжает: «Я тоже довольно идеален, и моя работа идет хорошо». Другой говорит: «Ну, знаешь, у меня тоже все идет довольно хорошо». Невыносимый, жесткий, невыносимый перфекционизм. Насколько было бы лучше, если бы эта пара встретилась и сказала: «Как ты сошел с ума? Я сумасшедший в таком смысле. А как насчет твоей «сломанности»? Как выглядит твоя «сломанность»?» И они смогли построить дружбу и чувство нейтралитета именно на признании того, как много в них было неидеального, не так ли?

Я должен сказать, что цель эмоциональной жизни никогда не должна заключаться в том, чтобы попытаться быть полностью вменяемым. Вменяемых людей нет. Мы провели несколько опросов; мы отправили разведчиков. На Земле нет вменяемых людей. Однако наилучший возможный вид вменяемости, к которому вы можете стремиться, — это то, что мы называем «вменяемым безумием», когда у вас есть то, что мы могли бы назвать контролем над тем, что с вами не так. С вами все еще что-то не так, потому что что-то не так с каждым из нас, но вы можете описать это красноречивыми и успокаивающими словами тем, с кем вы живете рядом. Потому что вы не хотите причинить слишком много вреда близким и это лучшее, что мы можем сделать для них, это – по-настоящему много.

Мы уникально, как нам нравится думать, ведь одной из ключевых культурных черт и своеобразных «экспортных товаров» Англии всегда была меланхолия."Меланхолия — это не печаль или отчаяние, и не ярость или горечь. Это элегантные переговоры с трагедией, и я думаю, что это то, к чему мы могли бы стремиться.

***

Мы живем в жестоком мире, и я расскажу вам, насколько он жесток. Один из первых вопросов, с которым мы сталкиваемся, когда встречаем кого-то нового, это: «Чем вы занимаетесь?» В зависимости от того, как вы отвечаете на этот вопрос, люди невероятно рады вас видеть или немного напуганы и просто оставляют вас в покое. Вы знаете, что не получите уважения, доброты, почестей, которых жаждет большинство из нас, потому что вы недостаточно хорошо проявили себя в очень быстро меняющейся, очень конкурентной капиталистической экономике. Это заложено в нас, осознаем мы это или нет. Мы знаем, что так оно и есть.

Наоборот, так что я должен сказать это, мы живем в мире снобов. Сейчас снобизм часто ассоциируется со старомодной английской заботой об аристократии, титулах, герцогствах и т. д., и что сноб ищет кого-то с определенным происхождением и родословной. Больше никто не является таким снобом, или на планете таких людей очень немного. Доминирующая форма снобизма в наши дни — это, конечно, снобизм по работе. Снобизм — это любой способ судить о другом человеке, когда вы берете небольшую и, возможно, не центральную его часть и используете ее, чтобы прийти к жесткому, не подлежащему обсуждению вердикту о том, кто он. Так что, для сноба, если вы встречаете сноба по одежде, например, вы можете сказать ему: «Знаешь, мои брюки из Gap», и все. Вы могли бы быть самым милым, самым интересным человеком — и все.

Итак, вы знаете, противоположность снобу — это ваша мать, не обязательно ваша мать или моя мать, а то, что делает идеальная мать. Ей все равно, как у вас дела, как вы выступаете. Ей все равно, как вы по профессии. Но большинство людей — не наши матери. Большинство людей судят очень быстро, и мы чувствуем это суждение. Есть прекрасная, пугающая цитата Джорджа Оруэлла, который говорит: «После 20 лет никого не волнует, хороший ты или нет», и это отражает нечто довольно трагичное.

В наши дни мы часто слышим, как критики говорят, что мы живем в невероятно материалистичные времена, что никогда раньше люди не были столь жадными и сосредоточенными на приобретении денег. Я не думаю, что мы живем в особенно материалистичные времена. Я думаю, что мы живем во времена, которые по целому ряду причин связали эмоциональные вознаграждения с обладанием материальными благами. Это не материальные блага, которых мы хотим в конечном счете. Это эмоциональные вознаграждения, которые мы считаем, по праву, проводниками к этому, к которым мы стремимся. Но мы знаем, что не можем получить их, не пройдя сначала через ворота материального успеха, и это, в некотором роде, придает определенную остроту тому, как мы стремимся к материальному успеху, и тому, как наше рвение к материальным и статусным благам разыгрывается. Я имею в виду, послушайте, будьте сострадательны в следующий раз, когда увидите кого-то, проезжающего мимо на Ferrari, не думайте, что это кто-то, знаете ли, очень жадный. Думаю, это кто-то с необычайно сильной и очень острой потребностью в любви, которую он выражает посредством автомобиля.

***

Многие черты общества в настоящее время будь-то предназначены для того, чтобы усиливать напряжение, которое мы чувствуем и которое мы рассматриваем в Школе жизни. Одной из таких вещей является представление о том, что сегодня мы живем в меритократии. Меритократия — одно из тех слов, которые политики слева и справа спектра действительно любят. Вы слышите, как они все говорят, что цель и ни один аспект их политических усилий не состоит в том, чтобы создать более меритократический мир.

 Давайте на мгновение разберемся в этом слове «меритократия». Что люди подразумевают под этим? Они имеют в виду общество, в котором те, кто заслуживает определенных наград, получат их, что заслуги приведут к определенным видам успеха. Если вы трудолюбивы , неважно, кто были ваши родители или где вы учились; вы должны быть в состоянии добраться до вершины. Это звучит фантастически. Я имею в виду, кто на земле когда-либо будет спорить с этой идеей? Но есть ложка дегтя в бочке мёда, которая создаёт большую психологическую нагрузку. Если вы искренне верите в мир, в котором те, кто попадает на вершину, заслуживают попасть на вершину, вы также будете создавать, логически, мир, в котором те, кто находится внизу, заслуживают быть внизу. Другими словами, меритократическое мировоззрение превращает успех, но также и неудачу, из чего-то, что могло бы быть случайным явлением, в нечто определенное и говорящее очень много о том, кто вы есть.

Это очень отличается от всех других обществ. Большинство других обществ приписывали то, что происходит с человеком в течение его жизни, по крайней мере частично, по крайней мере наполовину, вмешательству нечеловеческих сил. Давайте назовем их божественными. Нам не нужно верить в эти божественные силы, чтобы знать, что именно так поступали предыдущие общества. Если вы посмотрите на Древний Рим, например, то в Древнем Риме был культ богини удачи. Она была известна как Фортуна, и, по оценкам, было более 8000 святилищ и статуй Фортуны в общественных местах по всей римской Италии. Идея заключалась в том, что если что-то шло хорошо для вас в вашей жизни или если у вас наступал трудный момент, вы немедленно шли молиться и приносили подношение богине удачи, потому что то, что происходило в ваших начинаниях, считалось находящимся, по крайней мере в значительной степени, в руках этой богини.

Эта богиня была представлена интересным образом. Она была изображена держащей рог изобилия, который был наполнен символами процветания, успеха и мирского гламура — то есть деньгами, фруктами, медалями и другими подобными вещами. А в другой руке, она была изображена держащей соху, и это должно было представлять способность изменять, легким прикосновением руки, ход жизни мужчин и женщин. Итак, она считалась непостоянной, имеющей огромную власть над нами и распределяющей свои милости по желанию или неволе, в зависимости от настроения. Итак, Фортуна, богиня удачи, была центральной фигурой.

Мы больше не верим в удачу. Вы подхватываете это в языке. В средневековом английском, если вы сталкивались с кем-то, у кого не было абсолютно никаких финансовых ресурсов, то слово, которое вы использовали, чтобы его описать, было «unfortunate», буквально тот, кто не благословлен богиней удачи. Unfortunate. В наши дни, в Соединенных Штатах, как вы называете такого человека? Неудачник. Немного неудачник. И почувствуйте карательное качество этого термина. Неудачник. Неудачник — это то, что вы получаете, когда общество думает, что оно участвует в гонке, которая в целом справедлива.

Теперь, в эпоху современности, когда историки утверждают, что мы ушли от верований в сверхестественное, у нас сформировалась жесткая ментальная установка, согласно которой каждый несет полную ответственность за свои достижения или провалы. Если что-то не получилось, это воспринимается как результат исключительно ваших собственных ошибок. Таким образом, неверие в удачу делает жизнь тяжелее, поскольку снимается возможность списать трудности на внешние обстоятельства. Это отражает, насколько сильный психологический груз накладывается на индивидуальность в современном мире.

Современность как идея и идеология берет свое начало в конце XIX века. Французский социолог Эмиль Дюркгейм стал одним из первых исследователей этой эпохи, изучая различия между аграрными и индустриальными обществами. Он описывал традиционные аграрные сообщества, где люди жили в небольших деревнях, занимались сельским хозяйством, тесно взаимодействовали с членами больших семейных кланов и основывали свои убеждения на религиозной вере. В противоположность этому, Дюркгейм анализировал индустриальные общества, где жизнь переместилась в большие города, работа стала анонимной и сосредоточенной на фабриках, а социальные связи ограничивались небольшими индивидуальными или романтическими парами вместо больших семейных групп.

Он противопоставил их и сделал множество увлекательных наблюдений, но было одно, которое продолжает выделяться и, в некотором смысле, преследует современное воображение, и оно заключается в следующем: уровень самоубийств в современных обществах в 20 раз выше, чем в доаграрных обществах. Другими словами, несмотря на все преимущества современности, что-то происходит не так, и это что-то было совершенно ясно Дюркгейму, а именно, что современные общества приписывают биографии людей исключительно им. Вы успешны, вы неудачники, не боги, не ваша семья, не то, откуда вы пришли. Ничто из этого не имеет значения. Важно то, как вы действуете.

Из-за капитализма, из-за того, как он работает, и из-за того, что всегда должны быть жертвы и неэффективность, которые отсеиваются, это будет оставлять определенное количество людей каждый год, которые не могут смотреть в лицо тому, кем они стали в глазах других. Их потребность в уважении и чести никогда не будет реализована, и единственный выход — это самый трагический путь, который знают люди.

***

В некотором смысле, многое из того, что мы делаем, когда пытаемся добиться успеха в жизни, происходит по доброй воле других людей, верно? Это то, что мы пытаемся сделать. Мы пытаемся, добротой незнакомцев, гарантировать, что когда мы заходим в комнату, люди не стыдятся и не смущаются и не смотрят в другую сторону. Мы пытаемся надеяться, что когда кто-то нас приветствует, в его приветствии будет определенная энергия.

Вот хорошие и плохие новости для тех из вас, кто на этой беговой дорожке, а таких много и это естественно. Он на самом деле не работает. Он как бы работает, но на самом деле, вы знаете, что вы можете быть самым богатым человеком в Британии, но если вы неприятны, никто на самом деле не хочет вас знать. Они проявляют определенное уважение, но не совсем, в конечном счете. Это странный секрет. То, что действительно превращает незнакомцев в друзей — и это звучит очень странно, потому что мы думаем, что это наоборот, не так ли? — это неудача, уязвимость. Демонстрация уязвимости на самом деле единственный путь к дружбе. Вы не можете подружиться ни с одним человеком на планете, не показав частичку себя, которую они могут использовать против вас, которую они могут использовать, чтобы унизить вас, что, в некотором смысле, в глазах так называемого мира, является неловким. Но это начало дружбы, и мы почти забываем об этом, я думаю. Мы знаем это в глубине своего сердца, но мы забываем об этом.

Мы живем не так, будто это правда. Мы живем так, будто блестящая, глянцевая обёртка способна принести нам ту дружбу, в которой мы нуждаемся. Но это не так. Это корень одиночества, дорога в один конец к изоляции. Я хочу проверить эту идею. Некоторые из вас уже знают друг друга, а некоторые — нет. Итак, вот что я хочу, чтобы вы сделали, когда я дам сигнал (и не раньше): повернитесь к кому-то, кого вы не знаете, кто пришёл сюда не с вами — к незнакомцу. Очень кратко представьтесь, пожмите ему руку, а затем сделайте нечто необычное. Расскажите ему о том, о чём вы сожалеете, о чём стыдитесь и о чём грустите. У нас есть две минуты на это. Начнём сейчас.

==========================

Проблема в том, что мы знаем других людей только по тому, что они решают нам рассказать, тогда как мы знаем себя изнутри. Поэтому мы знаем все потрясения, тревоги, сожаления и стыд. Мы знаем все это, но мы знаем других людей только по тому, что они решают нам рассказать. И из-за того, как устроена жизнь, есть много «Привет, как дела? У меня все отлично. Как дела? У меня все отлично. Как дела? Я убью себя. Как дела? Фантастика». Из-за этой культуры мы не можем достаточно делиться своей внутренней жизнью, и мы медленно сходим с ума без всякой причины. Так что, если вы когда-нибудь почувствуете себя одиноким, изолированным или уязвимым, сделайте то, чего вам на самом деле не хочется делать: проникнитесь к уязвимости и осмелитесь поверить, что другие так же обеспокоены этим странным делом, которое мы называем жизнью, как и вы. Это большой источник облегчения.

Отчасти нас сводит с ума в современном мире то, что мы живем в городах, постоянно связанных социальными сетями. Мы так много знаем о том, чем занимаются другие люди — об их достижениях, их триумфах, их амбициях. Это сводит нас с ума. В других обществах, каких-то, было, когда-то, нечто более могущественное, более святое, более великое, чем люди, некий нравственный ориентир или светлая идея, которая почиталась и была ценнее короля, всех епископов, дворян и аристократии. Мы покончили с этим. Единственное, что находится в центре наших обществ — это другие люди, их триумфы и их великие моменты. Неудивительно, что мы немного сходим с ума. Нам нужны моменты облегчения.

Одна из вещей, в которой мы нуждаемся больше, чем когда-либо, почти не осознавая, насколько она нам нужна, — это зрелище природы — не для бизнеса, чтобы быть здоровыми, хотя и это тоже, — а для того, чтобы быть психологически здоровыми. Самое замечательное в природе то, что ей нет до вас дела. Ей нет дела до выборов руководства, Brexit, финансов и т. д. Это нечеловеческий мир, который будет существовать еще долго после того, как закончится наше человеческое шоу, и он делает нас относительными.  Природа – та среда в которой разворачивается человеческие сюжеты, так безотносительно истинна, что является индикатором нормальности наших жизненных процессов. Она даёт нам возможность «откатится к базовым настройкам», хоть на время. Вот почему нам нравится видеть океаны, ледники и могучие горы, слушать Брайана Кокса и смотреть на звезды. Нам это так нужно. Нам нужны звезды больше, чем им когда-либо понадобимся мы. Нам нужны собаки. Собаки в этом плане великолепны. Самое замечательное в собаке то, что ей все равно, как идут дела в офисе. Все, что она хочет делать, это играть с вами; вы бросаете ей мяч, и она возвращается.

***

Я хочу поговорить о самопознании. Это важная вещь, о которой мы здесь говорим. Самая главная заповедь древней философии, когда Сократа спросили: «Что есть единственное, что каждый должен знать в философии?», он ответил: «Познай себя». Каким-то образом самопознание лежит в основе просветленного человека. Теперь вы можете сказать: «Ну, конечно, мы знаем себя, потому что мы — это мы сами, поэтому, конечно, я знаю себя». Знаете, почему вы утверждаете, что знаете меня?

Потому что я — это я, поэтому я, конечно, знаю себя. Странно то, что очень трудно достичь самопознания. Если сравнить разум, он будет похож на гигантский дом, погруженный во тьму. Мы не знаем большинство комнат; большинство комнат заперты на засовы, часто из-за страха, и мы находимся где-то в шкафу с маленьким фонариком — это называется сознанием. Иногда мы зажигаем свет и пытаемся понять, что происходит, но в целом наше понимание себя невероятно хрупкое и робкое. Во многом это происходит потому, что то, что мы должны знать о себе, настолько пугающе и вызывает беспокойство. К сожалению, мы построили мир, в котором мы можем избежать самоанализа гораздо лучше, чем когда-либо прежде.

Я имею в виду, что вы можете построить жизнь, в которой вам никогда не придется оставаться в одиночестве. Проблема наших телефонов не в том, что мы играем на них или развлекаемся с ними; проблема в том, что они не дают нам достаточно времени для размышлений. Интересно, многие ли из вас хорошо спят. Была эпидемия бессонницы. Итак, что такое бессонница? На мой взгляд, бессонница — это месть разума за все те мысли, которые вы, в кавычках, забыли иметь в течение дня — все эти мысли о ваших сожалениях, тоске, стыде и желаниях, с которыми вы тщательно спланировали никогда не сталкиваться, придут и заберут вас посреди ночи. Так что, если вы действительно хотите спать, думайте больше — выделяйте больше времени для размышлений в другие часы своей жизни.

Возможны и другие зависимости: зависимость от новостей, путешествий, работы — множество респектабельно звучащих причин, по которым мы никогда не исследуем себя. Смотрите, у большинства детство прошло немного не так, и никто не хотел, чтобы случилось что-то плохое. У большинства из нас было трудное детство. Так с какой стати я упоминаю детство в этот момент? Некоторые из вас в зале могут подумать: «Погодите-ка, он ведь не собирается упоминать этого парня Фрейда, верно?» Мы знаем о Фрейде, верно? Меня часто спрашивают: «Разве Фрейд не закончился? Разве он не дискредитирован?» Плохая новость, и это действительно плохая новость, заключается в том, что Фрейд не уходит. Его понимание эмоционального функционирования человека является фундаментальным, и даже если многие из его теорий будут дискредитированы, улучшены или переработаны, фундаментальная — то, как мы становимся взрослыми, основывается на основе, сформированной в детстве, и что детские отношения с нашими опекунами и родительскими фигурами являются золотым ключом к раскрытию нашего эмоционального функционирования — не исчезнет в ближайшее время.

Это проблема. Это унизительно, честно говоря. Вам может быть 30, 40, 50, 60 или 70 лет, и вам придется верить, что то, кем вы были в пять лет, определяет так много. Боюсь, да, это действительно так. Лучший способ — не пытаться убежать, высмеивать или издеваться над этим понятием, а принять его и сделать то единственное, что выведет нас из простого действия по нашим детским моделям и динамике — понять их. Чем больше вы понимаете динамику, тем больше вы можете выдернуть из нее вилку и рассеять ее.

Знаешь, каковы некоторые из способов, которыми детство идет не так? Я во многом операюсь здесь у психоаналитика, которого я очень люблю в Школе жизни. Его звали Дональд Винникотт. Он работал в детской больнице Паддингтон Грин в 50-х, 60-х и 70-х годах и добился поразительного прогресса в превращении Великобритании из модели воспитания, ориентированной на родителей, в модель воспитания, ориентированную на детей. Другими словами, хороший родитель теперь впервые видит в ребенке человека, а не животное, которое нужно поить и кормить. Идея настройки на потребности ребенка была тем, во что Винникотт очень верил.

Он заметил нечто очень важное и интересное. Он утверждал, что в ранние годы у каждого ребенка есть то, что он называл истинным «я». Это истинное «я» по сути своей асоциально. Другими словами, оно не заинтересовано в том, чтобы быть хорошим, вежливым и милым. Иногда оно может быть хорошим, вежливым и милым, но не ради того, чтобы быть хорошим, вежливым и милым. Это просто подлинное существо, пытающееся понять мир на своих собственных условиях. Так что иногда это означает, что ребенок будет счастлив и улыбчив, а иногда ребенок будет в ярости, будет пинаться, кусаться и хотеть все разрушить. Теперь он также заметил, что некоторые воспитатели не могут этого терпеть. Они могут быть слишком подавлены, слишком взвинчены, или их собственное детство могло быть слишком трудным, чтобы позволить ребенку быть собой. Поэтому ребенку довольно рано приходится делать что-то трудное — становиться хорошим раньше, чем следует.

Внезапно на истинное «я» слишком быстро накладывается то, что Винникотт назвал ложным «я». Ложное «я» улыбается, хорошо учится в школе и, кажется, отлично справляется, но это ложное «я». Под ним находится истинное «я», которое не сказало своего слова. Такова природа эмоционального развития, что истинное «я» не будет лежать тихо. Большая часть проблем, с которыми мы сталкиваемся в современном мире, — это чрезмерная уступчивость. Может показаться, что мы живем в мире бунтарей. Это не так. Психологически и психоаналитически мы часто живем в мире очень хороших мальчиков и девочек, которые под внешней компетентностью и большой способностью радовать других вынашивают серьезные психические расстройства. Хорошие мальчики и девочки точно знают, что от них нужно другим людям. Они делают это с раннего детства; они эксперты в чтении того, чего от них хотят, и в том, как получить преимущество. Вот почему они будут очень успешными, но это сложно.

Часть того, что происходит, мы перенимаем в Школе жизни. Кстати, Школа жизни — это реальное учреждение, расположенное в Блумсбери. Вы можете зайти туда и получить там терапию. Это центр, где мы проводим занятия и у которого есть филиалы по всему миру. Это место, куда вы можете обратиться со своим психическим нездоровьем. Я считаю, что принципиально важно, чтобы было больше таких мест, где мы можем решать проблемы психики. Одна из вещей, которую мы часто видим, — это когда у людей случается срыв. Срыв — это интересное явление. Срывы ужасно неудобны для всех вокруг человека, у которого случился срыв. Кто-то был фантастическим исполнителем в офисе или очень хорошо учился в университете, и вдруг он лежит в постели, не может говорить, не хочет есть, он в ярости, в кататонии, бормочет бессвязно — никто не знает, что делать.

Мы любим говорить, что срыв очень часто является прелюдией к прорыву. Есть что-то, пытающееся прорваться, и это что-то очень часто может быть здоровой вещью. Это истинное «я», которое не высказалось. Невнятно и неудобно — потому что приближается годовое общее собрание акционеров и квартальные отчеты — что-то прорывается, что-то должно быть услышано, и нам нужно дать этому дом. Мы делаем это недостаточно.

Другая психологическая динамика, на которую следует обратить внимание, называется «перенос». Перенос — интересный термин. Он означает, что вы переносите из прошлого способы поведения и эмоции, которые соответствовали очень ранним явлениям, и переносите эти эмоции на ту часть взрослой жизни, где они на самом деле не оправданы.

Позвольте мне привести вам пример из офисной жизни. Представьте, что вы менеджер, и у вас есть коллега. Вы зовете его в свой кабинет и говорите: «Слушай, мне очень нравится отчет; он фантастический. Ты проделал действительно большую работу. Но последние пару абзацев нужно немного подправить, потому что они не совсем правильные». Он поворачивается и говорит: «Что с тобой? Почему ты все время пытаешься меня принизить? Все, что я делаю, недостаточно хорошо для тебя. Почему я не заслуживаю быть здесь, как все остальные?» Вы думаете: «Погоди, погоди ». Совершенно очевидно, что что-то идет из места, которое не принадлежит только этому офису в этот момент. Что-то передается — чувство недостойности, защитная структура, выстроенная, вероятно, до пятилетнего возраста, вырывается наружу в 8:35 посреди высотного офиса, где рассматривается судебное дело. Поэтому эти эмоции встают на пути, что увлекательно и трогательно. Вот почему мы никогда не бываем такими взрослыми, какими нам нравится себя считать. Самые взрослые — это те, кто успешно наладил отношения со своим детским «я», особенно с более поврежденными или сложными частями своего детского «я», со всеми необычными требованиями, которые будут предъявляться.

***

Я хочу поговорить о любви и отношениях. Было подсчитано, что удовлетворенность жизнью человека зависит до 60% от качества его основных отношений с другим взрослым человеком. Очень поразительная статистика. Если бы вы дали марсианину эту статистику и сказали ему, что человеческое счастье зависит от качества его отношений, он бы немедленно пришел к выводу, что люди должны тратить не менее 60% своего времени — свободного времени и рабочего времени — на выяснение проблем в отношениях. Но это совсем не так. Если вы посмотрите на современную экономику, то, вероятно, менее 1% тратится на то, чтобы отношения работали хорошо. Очень странная статистика, учитывая, как обстоят дела у нас на Земле, пока мы живем.

Частично это объясняется движением идей, называемых романтизмом, которое закрепилось в конце XVIII века и привело нас к тому, что мы могли бы назвать Романтической Эпохой. Оно зародилось в умах поэтов, писателей и художников и теперь распространилось повсюду. Романтизм можно найти в поп-песнях, рекламе и современной культуре. Романтизм учит нас многому об отношениях, что, по моему мнению, часто отравляет нашу способность иметь хорошие отношения. Таким образом, мы сталкиваемся с очень бесполезным культурным фоном.

Позвольте мне дать вам несколько ключевых идей романтизма. Романтизм говорит нам, что у каждого есть родственная душа и что они в конечном итоге найдут ее, несмотря на некоторые сердечные страдания на этом пути. Когда вы найдете свою родственную душу, вы никогда не будете с ней не соглашаться ни в чем. Она поймет все о вас, а вы поймете все о ней. Будет идеальная симметрия, и одиночество наконец-то закончится.

Где вы их найдете? Вы не найдете их с помощью рационального анализа или советов ваших родителей. Их найдет инстинкт. Инстинкт приведет вас к лучшему человеку на 50 лет счастья. В 19 веке, в расцвет романтической литературы, люди всегда влюблялись в поездах. Поезда были романтическими местами. Вы видите незнакомца, читающего книгу, и вы читаете книгу, но шпионите за ним. У них прекрасное лицо и поэтические глаза, и прежде чем вы это осознаете, вы уже достигли своей станции и знаете, что это тот человек.

Романтизм также совпадает с секуляризацией общества. Поскольку надежды и мечты, ранее возлагаемые на Бога, начинают угасать, часть этой энергии перенаправляется на людей, которых теперь называют «ангелами». Мы говорим: «Ангел, не мог бы ты принести молока из холодильника?» или «Ангел, как мы собираемся сегодня вечером?» Но проблема в том, что ангелы просто не дотягивают до прекрасных созданий, нарисованных Пьеро делла Франческа. Мы злимся, когда ангелы не делают то, что должны.

Другая идея романтизма заключается в том, что когда вы встречаете свою вторую половинку и находите ее ангельской, вы будете жить с ней вечно. Все это должно быть навсегда — если это реально, то это должно быть навсегда, пока смерть не разлучит нас. Все остальное — подделка . Помогало то, что многие романтики умирали довольно молодыми, поэтому они встречались, влюблялись, и через три прекрасных месяца один из них умирал.

Очень немногие романтики работали, оставляя много времени для того, чтобы развивать свои чувства и эмоции. Выезд на природу был прекрасным дополнением и катализатором любви, особенно водопады и небо на закате, которые были созданы, чтобы способствовать этим драгоценным эмоциям.

Отличительной чертой романтизма было полное единение полов в любви. В течение столетий секс существовал в одном месте, а любовь в другом, но романтики смешали их. Секс стал высшим выражением любви, что звучит прекрасно, пока не появляется немного супружеской неверности. Супружеская неверность внезапно становится не просто проблемой, а трагедией. В художественной литературе 19 века люди постоянно убивают себя из-за супружеской неверности. Романтизм превращает супружескую неверность из трудности в величайшую трагедию, которая когда-либо могла быть известна.

По моему тону вы поймете, что я не обязательно одобряю многие из этих романтических идей. Позвольте мне кратко остановиться на некоторых из них. Идея о том, что вы найдете своего спутника жизни инстинктивно, явно безумна, и я скажу вам почему. Вернемся к Фрейду, вернемся к психотерапии. То, как мы любим во взрослом возрасте, стоит на основе, сформированной в детстве. Когда мы влюбляемся, мы не влюбляемся в первый раз; мы совершенствуем любовь. Причина, по которой это часто идет не так, заключается в том, что любовь, которую многие из нас знали в детстве, хотя в ней были доброта, щедрость и игривость, часто имела проблемную динамику. Возможно, были дистанция, депрессия, враждебность, цинизм или хрупкость.

Происходит следующее: во взрослой жизни, когда мы встречаем разных людей, которые, как мы думаем, могут быть хороши для нас, и которых наши друзья могут считать хорошими для нас, у нас просто нет этого особого чувства. У нас нет инстинктивного чувства; наши чувства довольно притуплены. Вы получите это, когда представите, что у вас есть друг, который пытается найти подходящего человека уже много лет. Итак, вы устраиваете ему свидание с кем-то действительно милым, добрым, здравомыслящим и платежеспособным. Вы звоните ему после свидания и спрашиваете, как все прошло. Он колеблется и в конце концов говорит: «Ну, может быть, немного несексуальный или немного скучный». Это прикрывающие слова. На самом деле друг пытается сказать вам, что этот человек, с которым вы его познакомили, просто слишком здоров, чтобы вызвать динамику, необходимую для того, чтобы чувствовать себя влюбленным. Человек просто слишком хорош, чтобы вызвать это особое необходимое чувство, потому что на каком-то уровне любовь стала ассоциироваться с формами страдания, которые мы даже не понимаем. Вот почему инстинкт — такая плохая идея. Нам нужно избавиться от инстинкта, поскольку он часто направляет нас к воссозданию проблемы, а не к ее решению.

Другая безумная идея заключается в том, что романтики верят, что если вы действительно любите кого-то, вы должны считать каждую его часть идеальной и прекрасной. Это странная идея. Влюбленные могут сказать: «Люби меня таким, какой я есть. Почему ты не любишь меня таким, какой я есть?» Какая безумная идея. Кто действительно может ожидать, что его полюбят таким, какой он есть? Никого нельзя любить таким, какой он есть; все мы должны быть образованы. В этом разница между древними греками и романтиками. Древние греки также создали большую пьесу о любви, но для них любовь была классом. Любовь — это арена, на которой два человека поддерживают друг друга, чтобы стать лучшими версиями самих себя . Это не форум, на котором одобряют недостатки каждого. Любовь — это класс, и смысл в том, чтобы уметь учить и учиться. Хороший любовник — хороший педагог и хороший ученик.

Это может показаться странным. Представьте, что вы пришли домой сегодня вечером и сказали: "Я послушал этот чат, и он говорит мне, что любовь - это классная комната. На этой основе я составил список, и я собираюсь поговорить с вами сегодня вечером в течение полутора часов о ваших недостатках. Завтра вечером ваша очередь". Это ни к чему не приведет, потому что мы в это не верим, к сожалению.

Еще одна вещь, которой нас научили романтики, очень бесполезная, заключается в том, что если вы по-настоящему влюблены в кого-то, а он по-настоящему влюблен в вас, он должен понимать вас без необходимости говорить. Он должен просто интуитивно чувствовать это. В первые дни любви бывают трогательные моменты. Вы только что встретили кого-то; прошло три недели, и это прекрасно. Вы на берегу реки и говорите: «Знаешь это чувство, когда наступает осень и чувствуется этот запах?», а они отвечают: «Я точно знаю, что ты имеешь в виду». Они заканчивают ваши предложения. Из этого прекрасного начала рождается кошмар. Кошмар — это вера в то, что другой человек может понять содержимое вашего разума, не используя эту громоздкую вещь, называемую языком.

Маленькие дети верят в это. Младенцы буквально верят, что их родители знают, что у них на уме. В какой-то степени хорошие родители могут догадаться — потребности младенцев не так уж сложны. Они либо в восторге , либо голодны, хотят пить, либо им пора спать. Но будучи взрослым человеком, со сложными вкусами в отношении внутреннего убранства, времени отправления в аэропорт и того, как вы относитесь к определенному другу, вы не можете рассчитывать на то что о ваших желаниях кто угодно может просто догадаться. Вам нужно использовать слова.

К сожалению, романтизм развязал эпидемию угрюмости. Что такое угрюмость? Угрюмость — это модель поведения, которая запускается, когда вы верите, что тот, кто вас любит, должен вас понимать. Есть вещи, которые вы могли бы объяснить, но вы предпочитаете этого не делать, потому что вы закончили с объяснениями, и они должны любить вас, поэтому они должны знать. После того, как они оскорбили ваши чувства — скажем, сделав что-то немного неправильно или рассмеявшись — вы садитесь в машину, и когда они спрашивают: «Дорогая, что случилось?», вы ничего не говорите. Это продолжается, когда вы добираетесь до квартиры, и они снова спрашивают: «Давай, что случилось?», но вы по-прежнему ничего не говорите. Вы запираетесь в ванной и закрываете дверь, а они начинают стучать, умоляя: «Пожалуйста, просто скажи мне, что я сделал не так». Как хороший романтик, вы ожидаете, что они поймут, кто вы, как вы одиноки и каковы вы как человек, как родитель могли бы понять ребенка. Но это не сработает. Есть только один способ быть понятым, и это через ужасно громоздкую систему языка.

***

Еще несколько вещей, о которых я хочу поговорить с вами: уверенность. Одна из проблем, с которой люди приходят к нам в Школу жизни, заключается в том, что они не осмеливаются что-то сделать. Они не осмеливаются сказать кому-то, кто им действительно нравится, что он ему нравится, начать бизнес, когда они этого хотят, или уйти, когда все уходят. Им не хватает уверенности.

Что делать? Это хроническая проблема, и, кстати, они часто чувствуют себя самозванцами. Они думают: «Вот эти ребята — настоящие, а меня просто скотчем примотало. Я не настоящий; они настоящие, и я никогда не смогу быть таким, как они». Если бы мы были калифорнийской организацией, мы бы говорили людям: «Вы прекрасны, вы сильны, вы удивительный человек. Верьте в себя, идите вперед, дерзайте». Это губительный совет. Не идите по этому пути.

Когда люди говорят: «Я в ужасе, я видел это краем глаза. Я думаю, что я идиот», и их глаза наполняются слезами, мы говорим что-то, что звучит жестоко, но на самом деле искупительно и сострадательно: «У нас есть новости для тебя — ты идиот. Но хорошая новость в том, что мы находимся на планете, где семь миллиардов идиотов». Очевидно, что человеческая раса погрязла в идиотизме от начала до конца. Мы входим в двери, мы не понимаем себя, мы не понимаем других, мы совершаем катастрофические ошибки. Все это — беспорядок.

Как только мы принимаем это с определенной грацией и юмором, это рождение юмора, одной из самых искупительных эмоций, которые мы можем иметь — юмора по отношению к себе и другим. Как только мы признаем, что мы все идиоты, вы подойдете и пригласите человека на свидание, потому что, ну, вы идиот, и это неважно; он тоже идиот. Или вы можете спросить кого-то, заинтересован ли он в том, чтобы начать с вами бизнес. Какое это имеет значение? Жизнь коротка; мы все идиоты. Уверенность строится не через предположение о совершенстве и совершенствуемости, а через элегантные переговоры со всем, что несовершенно в нас. Это кажется чрезвычайно важным.

Я хочу сделать с вами еще одно упражнение, потому что я думаю, что это может быть интересно. Мы много этим занимаемся в Школе жизни, и это может быть очень полезно. Нас часто учат, что наша главная проблема в том, что мы эгоистичные люди. В глубине души у нас есть тихий голосок, который говорит: «Ты эгоист; ты всегда заботишься о себе». Это догадка, но я думаю, что это точная догадка: главная проблема большинства людей не в том, что они слишком эгоистичны. Большинство людей недостаточно эгоистичны. Есть несколько исключений, которые создают много шума, и мы все о них знаем. У большинства из нас есть другая проблема — мы недостаточно эгоистичны.

Я имею в виду, что мы хорошие мальчики и девочки. Мы не привыкли ставить себя, свои потребности, свои жалобы и свои желания в центр внимания. Мы не нашли этот голос. Одна из причин, по которой мы болеем, страдаем, не можем спать и страдаем от беспокойства, заключается в том, что мы не уделяем себе достаточно внимания. Мы не позволяем себе чувствовать себя продуктивными эгоистами. Итак, я хочу, чтобы вы выбрали незнакомца, и в течение минуты или двух, но не больше, я хочу, чтобы вы закончили следующее предложение и выслушали его, пока он заканчивает следующее предложение вместе с вами: «Если бы я осмелился быть более эгоистичным, я бы...» Закончите это предложение сейчас.

Ладно, ладно, вернемся. Вернемся вместе. Спасибо большое за это упражнение. Надеюсь, вы сможете продолжить эти разговоры на улице, потому что, в конце концов, это не просто о книгах — это праздник нашей дружбы.

***

У нас есть немного времени для вопросов, так что если у вас есть вопрос, у нас также есть микрофоны.

 Извините, спасибо за прекрасную беседу. Мне было интересно, могли бы вы пролить свет на то, что такое самообладание и как можно стать более самообладающим.

Ну, я имею в виду, вы все угадаете мой ответ. Способ попытаться быть спокойным и собранным — это не занимать неуязвимую позицию, когда считается нормальным быть свободным от беспокойства. Вы должны смириться с тем, насколько трудно будет сохранять самообладание. Я хотел бы увидеть ряды тревожно-сдержанных или сдержанно-тревожных — тех, кто знает, что не преодолеет беспокойство полностью, но смирился с этим и не беспокоится о том, что будет тревожным. Так часто мы ругаем себя за эмоции, думая, что они не принадлежат нам.

Если бы вы застали меня на вокзале после этого выступления, борющегося с багажом, ругающегося, нервного и раздражительного, вы могли бы подумать: «Этот парень настоящий лицемер. Он стоял на сцене и говорил мудрые вещи». Но это не то, что я говорю. То, что мы постоянно пытаемся делать, — это жить мудро вокруг и с нашими неврозами, а не пытаться убежать от них.

***

Еще одна замечательная вещь от Дональда Винникотта: многие родители приходили к Винникотту очень встревоженными, говоря: «Я недостаточно хороший родитель, я плохо справляюсь, я не тот родитель, которым хотел быть». Он успокоил их полезной фразой, которая вошла в повседневный язык: «Ни одному ребенку не нужен идеальный родитель». Действительно, иметь идеального родителя — это короткая дорога к психозу. Задача родителя — структурно подвести ребенка, мягко познакомить его с невзгодами существования.

Мой сын Сэмюэль в комнате, и он подтвердит тот факт, что в слишком юном возрасте я бы сказал ему: «Дело не в том, что я какой-то особенно ужасный человек; просто ты сначала сталкиваешься с ужасами жизни через меня, но позже ты увидишь, что это общее явление. Ты только что впервые столкнулся с этим здесь». В общем, Винникотт говорил, что никому не нужно совершенство — нужно просто «достаточно хорошо». Поэтому он придумал фразу «достаточно хороший родитель». Конечно, нам нужен не просто достаточно хороший родитель; нам нужен достаточно хороший офис, достаточно хороший друг, достаточно хороший любовник — достаточно хорошее все. Достаточно хорошее — это достаточно хорошее.

Разве мы не должны говорить нашим детям, чтобы они были хорошими и хорошо себя вели? Как нам с этим справиться, кроме как с кричащим шестилетним ребенком, который не поздоровался со взрослым? Должны ли мы просто игнорировать это? Да, это очень хороший момент. Я не хочу хвалить благородного дикаря и говорить, что не должно быть никаких правил. Границы очень важны. Детей успокаивает определенная степень сопротивления. Быть ребенком, который может делать все, что ему нравится, так же безумно, как быть ребенком, который не может делать ничего, что ему нравится. И то, и другое представляет ребенку либо крайний образ его бессилия, либо крайний образ его всемогущества, и оба они сжигают разум. Ребенку очень страшно не сталкиваться с «нет». Одна из лучших вещей, которые вы можете сделать для ребенка, — это иногда твердо разочаровывать его. В конце концов они будут вам благодарны, не злясь на то, что вы сказали «нет». Это тонкий баланс. Винникотт говорил конкретно о самых ранних годах, и я уверен, что как достаточно хороший родитель вы почувствуете, когда ребенок может это принять — услышав, что он должен быть более вежливым или взять себя в руки и т. д. У вас будет инстинкт для этого, и вы будете доверять этому инстинкту. Но, конечно, есть этот баланс между истинным и ложным «я».

***

Как нам следует справляться с влюбленностями? Наслаждайтесь этим. Что такое влюбленность? Влюбленность — это внезапная встреча с совершенством в другом человеке. Вы мельком видите лицо в библиотеке, в поезде или на литературном фестивале в Клифдене за стойкой с бургерами, и вы думаете, что с этим человеком не может быть ничего плохого. В глазах этого человека есть деликатность, доброта и глубина, которые выдают идеального человека. Наслаждайтесь этим, но, пожалуйста, не верьте, что это правда. Лекарство от любви, как мы знаем, — это знание. Узнайте их получше.

Часть проблемы безответной любви — причина, по которой вы влюблены в кого-то, вы ходили на свидание несколько раз, а затем они говорят, что больше никогда вас не увидят, и убегают — почему это жестоко? Это жестоко, потому что вы отказываете человеку в ощущении того, какой вы на самом деле, когда моете посуду и когда жизнь становится немного банальной. Вы мешаете ему увидеть те стороны вас, которые помешали бы ему так страстно влюбиться в вас. Так что это очень жестоко. Больше знаний или больше воображения. Но давайте наслаждаться этим — жизнь коротка. Наслаждайтесь влюбленностью.

***

Мне кажется, там был вопрос от дамы в очках. Да, привет. Вы упомянули первых воспитателей, которые были недостаточно хороши, которые не смогли быть хорошими родителями и которые сделали из нас хороших мальчиков и девочек. Может быть, это те родители, которые подвели нас неструктурированным образом. Каков наилучший способ простить их, когда они мертвы, а вы не нашли подходящих психотерапевтов, которые позволили бы вам это исправить?

Что ж, это очень хороший вопрос. Я бы рискнул предположить, что вы не столько заинтересованы в прощении, сколько в преодолении наследия, которое они вам оставили. Прощение приходит само собой, как только вы примиряетесь. Итак, настоящий вопрос в том, как вы примиряетесь? Я думаю, это получение очень надежного контроля над тем, что пошло не так. Это странная вещь в наших умах — мы часто слышим слово «травма». Многие из нас ходят с мини-травмами в определенных областях. Под травмой я подразумеваю что-то, о чем нельзя думать или что-то, о чем нельзя думать очень легко. Может потребоваться много времени, пока вы не достигнете глубоко среднего возраста, чтобы увидеть что-то и почувствовать это самостоятельно в первый раз. Вы могли знать: «Папа был немного зол» или «Мама была немного расстроена или заставила меня чувствовать себя виноватым», но действительное повторное переживание этого может быть работой десятилетий.

Психотерапия — одно из величайших изобретений 20-го века. Несомненно, есть много плохих терапевтов, и многие из нас прошли плохую психотерапию. Но идея квалифицированного человека, который выслушает, интерпретирует вашу историю, воспроизведет ее для вас и увидит то, чего вы не видите, потому что вы травмированы, — это чрезвычайно важно. Вы можете спросить: «А как насчет друга?» Друг не может этого сделать, потому что друг не может управлять самолетом — вам нужен обученный пилот. Вам нужна определенная степень подготовки, чтобы слушать и воспроизводить и т. д. Поэтому я очень верю в психотерапию.

Хорошо, последний вопрос, думаю, у нас есть время. Извините, кстати, если хотите узнать больше, небольшая реклама. Извините, Клифденский фестиваль, вы так молодцы, что я могу что-то рекламировать. Мы делаем Школу жизни на следующих выходных. Если вы хотите прилететь в Нью-Йорк, вы можете услышать, как я бубню три с половиной дня обо всем этом в гигантском — не гигантском, на самом деле довольно интимном — конференц-зале. Это гигантская попытка отправить кого-то в путешествие. Найдите schooloflife.com, а затем найдите «New York conference», и вы можете получить больше информации, если хотите. Простите за рекламный ход.

Возвращаясь к вашему вопросу — просто рассказываю о вашем путешествии. Замена религии. Почему это не Школа Жизни и Смерти? Потому что это действительно большая загадка. Религия помогает нам в этом. Почему это не Школа Жизни и Смерти?

Мы неявно об этом. Конечно, переговоры со смертью являются центральными. Вспомните известную цитату Монтеня: «Философствовать — значит учиться умирать». Наше принятие нашей смертности является центральным. Для буддистов цель — умереть до того, как вы умрете, отказаться от бесполезных привязанностей до того, как смерть действительно придет. Это во всем, что мы делаем; это стоит за прощением. Вы прощаете, когда осознаете, что вы смертны, и другой смертен. Это стоит за состраданием, знанием того, что мы постоянно имеем дело с другими смертными существами. Если бы мы думали, что все бессмертны, мы могли бы позволить себе быть жестокими и жесткими, но это не так. У нас очень ограниченный срок на этой планете, и на этой основе нам нужно срочно простить себя, понять себя, почувствовать сострадание к себе и распространить часть этой роскоши на других.

Ален де Боттон